Мой отец, Николай Васильевич Подживотов, не дождавшись призыва, ушел на фронт добровольцем холодной осенью 1941 года. Прошел Сталинград, Курскую дугу. После ранений вновь возвращался в строй. Отметины той страшной войны он носил в своем теле до конца своих дней.
Когда война повернула вспять, в составе войск Воронежского фронта отец освобождал один из красивейших городов Украины – Харьков. Его подразделение было расквартировано в небольшом хуторе. К тому времени отец имел звание старшины и был командиром орудия. Красивая, веселая хохлушка с черными, как смоль, толстыми длинными косами, сразу покорила его. Но вокруг шла война, люди гибли не только на передовой, поэтому говорить о чувствах и будущем отец не стал, а лишь попросил у девушки разрешения присылать короткие весточки с фронта. О том времени напоминает фотография, сделанная в освобожденном Харькове, на которой запечатлены мои родители. Это осень 1943 года, до весны 45-го еще долгий и кровавый путь.
Так случилось, что и после победы отец продолжал служить в армии. Лишь летом 1947 года влюбленные встретились вновь.
Моей маме, Дарье Ивановне Подживотовой, урожденной Грузин, тоже пришлось немало пережить. Харьков был оккупирован осенью 1941-го. Жители города и окрестных хуторов в полной мере испытали на себе все «прелести» нового порядка. Но самое страшное было еще впереди. Когда война стремительно покатилась за запад и фашисты поняли, что город им не удержать, они решили вывезти в Германию всю трудоспособную молодежь. Матери как могли прятали своих детей. Не всем это удавалось. Под Харьковом есть небольшой районный центр Мерефа. Сейчас это аккуратный городок, утопающий в зелени садов и цветах: розы и мальвы здесь растут в каждом палисаднике. А в далеком 1943-м в тех местах были только Мерефянские болота, где и прятались молодые хлопцы и девчата. Моя мама не любила об этом вспоминать, говорила, что становится страшно от пережитого. Она никогда не смотрела фильмы о войне. Но кое-что мы все-таки узнали.
…Они сидели на кочках, настолько маленьких, что ноги по колено находились в воде. Стояла весна, но вечерами было холодно, легкая одежда не спасала. А по ночам водная гладь покрывалась тонким ледком. Только днем удавалось согреться. Но тут подстерегала беда: обессиленные, измученные люди, расслабившись, засыпали. Упавших в воду уже было не спасти. Рядом сидящие, стиснув зубы, со слезами на глазах смотрели, как гибли их друзья, братья,
сестры, не смея закричать или позвать на помощь.
Но страшнее всего был голод, каждая клеточка кричала о нем. Фашисты боялись сунуться в болота, но знали, что там прячется молодежь, поэтому подходы к ним хорошо охранялись. Лишь раз в два-три дня кто-нибудь пробирался тайными тропами и приносил кусок жмыха, вкуснее которого, казалось, не было ничего на свете.
Видимо, помня об этом всю жизнь, мама не позволяла выбрасывать хлеб. Если по какой-то причине оставался кусочек, то его крошили в кормушку для птиц...
Наш народ совершил величайший подвиг. Четыре нескончаемых года шел советский солдат к Победе. Поэтому мне особенно больно смотреть, как землю, за которую проливал кровь мой отец и которую беззаветно любила моя мать, оскверняют молодчики-националисты. Как же мы, потомки тех, кто воевал, допустили это? Как получилось, что воин-освободитель превратился в оккупанта, захватчика?
Родина, Отечество… В корнях этих слов близкие каждому образы: мать, отец – те, кто дает жизнь новому существу. Мы, родители, призваны посеять и взрастить в детской душе семена любви к родной природе, родному дому, к семье, истории и культуре страны, созданной трудами родных и близких людей. Историю нельзя переделать и переписать, поэтому мы обязаны рассказать своим детям и внукам то, что слышали от своих родителей. Ведь, говоря словами Роберта Рождественского, «это нужно не мертвым, это надо живым».
Л. ФЕДОРЧЕНКО
